|
25
Регион Метрополис, созвездие Гедур
Система Иллуин, административная станция Парламента Республики
«Что за абсолютно сумасшедший», — думал Кейтан Юн, выключая проекционный экран. Международный выпуск новостей транслировал выступление Тибуса Хета на национальном канале, которое вызвало осуждение у всех, за исключением большинства рабочего класса Альянса Калдари.
«Одержимый, фанатичный, бесноватый психопат. Любой нормальный лидер призвал бы к спокойствию. Вместо этого он воззвал непосредственно к их ярости, разжег пламя… но зачем? Чтобы позволить мятежам шириться? Изменить баланс сил в Альянсе Калдари? И ради чьих целей? Своих собственных?
Коротышка, — себиестор хмыкнул. — Его драматичное изображение борьбы труженика-калдари просто оскорбительно. Мы, минматары, кое-что знаем о жизни в страхе… Независимо от его иллюзий относительно корпоративного давления, калдари и понятия не имеют о том, что такое — проводить под гнетом всю свою жизнь».
Кейтан позволил себе испытать укол гнева. «Этот самоуверенный дурак, обличающий галленте с национальной трибуны, он что, считает, что калдари серьезно отнесутся к его бреду? Что малейшее отклонение от его принципов недопустимо? Это многое бы сказало об их характере и национальной идентичности… если Хет — действительно тот человек, которого они хотят видеть своим представителем».
Он отбросил эту безумную мысль, вспомнив свою сверхъестественную встречу со Старшими. Находясь в более уютном и вдохновляющем окружении, он постарался собраться и сосредоточиться. Его офис казался меньше, чем был на самом деле, отчасти из-за его собственной неряшливости, но главным образом из-за обилия академических артефактов. Университетские награды, модели исторических военных кораблей Республики, фотографии в рамках, запечатлевшие его встречи с известными международными политиками — все это было в беспорядке разбросано по офису. Но больше всего места занимало, и доминировало над остальным, его собрание исторических книг — исключительных раритетов, единственное, на что он позволял себе тратить деньги. Он приписывал свою любовь к книгам — помимо освежающего запаха печатных страниц и гладкой текстуры кожаных переплетов — потребности собственного «я» придерживаться своих интеллектуальных корней. Они служили напоминанием обо всем, что он узнал за эти годы, являли для него материальное свидетельство того, что исторические события, зафиксированные на их страницах, действительно происходили.
Такова была мотивация его ухода от чистой науки в политику: быть советчиком нынешних знаковых фигур, напоминать им, как при сходных обстоятельствах складывалась судьба их предшественников. История повторялась во все эпохи с тревожным постоянством, и, судя по тому, что он видел, она грозила повториться вновь — с разрушительными результатами.
Амелина стояла рядом, задумчиво листая книгу, которую взяла, не выбирая. Она не обратила внимания на раздраженный взгляд Кейтана, который не любил, когда кто-либо трогал его личные вещи, не говоря уж о тех, что были ему особенно дороги. Но ему не оставили выбора. Действительно, судя по последним словам Старших, оставалось не так уж много решений, которые ему предстоит принять самому.
Ты будешь нашим голосом и для вашего правительства, и для представителей Ассамблей.
Присутствие красавицы-старкманирки служило мрачным напоминанием о том, как серьезно обстоят дела. Он призван безвозвратно; и теперь несет то же бремя, что персонажи на страницах его книг, те, чьи действия решительно изменили ход человеческой истории. И подобно большинству из них, он жалел, что вынужден нести это невыносимое бремя. Намерения Старших были реальны, и его путешествие через комплекс таккеров доказывало, что у них имелись средства достичь своих целей. Роль Кейтана была маленькой, но значительной: он должен быть эмиссаром последней надежды, пророком, через посредство которого прозвучит последнее мирное предупреждение перед шквалом неслыханных бедствий.
«Но как мне, предположительно, это сделать?» — спрашивал он себя. Он уже отвергнут Ассамблеей, и вряд ли премьер-министр Карин Мидулар в обозримое время позволит ему подняться на трибуну. «Даже если бы я мог получить доступ к общественности, что бы я сказал? Как предупредить нацию об опасности, когда ты — посмешище в глазах международных политиков?»
Он выругался вслух, ударив по столу маленьким кулаком. «Обращаться с угрозами в адрес санкционированного протектората Нового Эдема — исключительно глупо! Но… учитывая обстоятельства, что еще остается делать? „Протекторат“ никогда не был подходящим термином для описания КОНКОРДа… „Защитники статус-кво“ — более точно, даже когда этот статус жесток и несправедлив к Республике Минматар».
Опершись локтями на стол, он уронил голову на руки.
«Я ненавижу насилие, — подумал он. — Почему оно всегда является жизненной потребностью рода человеческого?»
— Вы выглядите так, будто на ваших плечах лежит ноша титана.
Кейтан с удивлением обернулся и увидел, как Амелина помогает войти Малету Шакору, осторожно поддерживая его за руку.
— Для слепца ваша способность к восприятию всегда была удивительна, — ответил Кейтан. Он не желал общества вообще, и ему страшно было подумать, как он объяснит присутствие Амелины.
— Я вижу, что вы имели удовольствие познакомиться с моей новой… ассистенткой.
— О, я знаю, кто она, — сказал старик, усаживаясь в кресло перед столом Кейтана. — Я также знаю, где вы были.
Кейтан чувствовал, как жар бросился ему в лицо.
— Я… я вынужден был нанять Амелину, потому что нуждался.
Радужка невидящих глаз Малету поблескивала в тусклом освещении офиса, на лице выразилась кривая усмешка.
— Старшие не призвали бы вас, будь вы хорошим лжецом.
Кейтан откинулся в кресле, внезапно почувствовав себя так, словно в комнате не хватало воздуха. Амелина отвела руку от плеча Малету и отступила далеко в сторону, предоставив двоих мужчин друг другу.
— Давно вы знали об этом?
— О чем? — спросил брутор, его усмешка стала еще шире.
Рассерженный Кейтан понизил голос.
— Вероятно, говорить здесь об этом не безопасно?
— Вы беспокоитесь о жучках? — Старик явно развлекался. — Да, так и следует. Они установлены здесь задолго до того, как вы сюда въехали.
Старик разразился смехом, в то время как Кейтан неловко заерзал в кресле.
— Выражение вашего лица сейчас, должно быть, бесценно, — заявил Малету между взрывами хохота. — Мы можем показать его вам в записи — оно снимается прямо сейчас тремя различными камерами.
— И что в этом забавного? — вскипел Кейтан, оглядывая офис в поисках возможных прослушивающих устройств. — И по какой причине вы решили меня проверять?
— Вообще-то это была пустая трата времени, — сказал Малету. — Я имею в виду — в хорошем смысле слова. Вы — самый скучный человек, который когда-либо оказывался под наблюдением… никакой светской жизни, никаких женщин, никаких путешествий вне университетского кругооборота лекций, неизменный набор рутинных дел и привычек…
Он наклонился вперед, вытянув шею навстречу Кейтану.
— И лишь подлинная, верная, самоотверженная преданность минматарскому делу. Это, мой друг, не прошло незамеченным.
Ученый не был тронут.
— И понадобилось вторгаться в мою приватную жизнь, чтоб это оценить?
Малету стал серьезен.
— Опасные времена требуют полных гарантий, посол. Вы знаете, что поставлено на кон.
Как не противно Кейтану было служить объектом шуток старого политика, он испытал облегчение оттого, что может разделить свое бремя с кем-то, кроме Амелины.
— Сколько людей в это вовлечено? Там, где Старшие готовятся к вторжению?
— В Святилище? Не знаю точно. По меньшей мере миллионы, — ответил тот, расправив широкие плечи. Даже состарившись, Малету все еще поражал своей физической мощью, что было характерно для представителей племени брутор. Он был одет в парламентскую форменную тунику, какую носило большинство правительственных должностных лиц, но, в соответствии со своей мятежной натурой, он также носил за спиной древнее оружие, именуемое «хумаак», крепящееся на кожаной перевязи через плечо, пристегнутой к поясному ремню. Это был примитивный и грубый металлический диск с семью шипами, закрепленный на коротком древке. Хотя Малету был слеп, и союзники и противники сразу обращали внимание на его появление из-за этого грозного оружия. При всем своем историческом значении оружие стало символом минматарского сопротивления, и Малету редко появлялся без него на публике.
Сейчас он был вынужден наклониться, чтобы оружие не царапало кресла, на котором он сидел.
— Но в самом Святилище есть еще очень и очень многое, — продолжал он. — Есть города на лунах, планеты, даже обитаемые орбитальные купола… Это — прекраснейшее из всего, что я когда-либо видел — через камеры дронов моего корабля, конечно.
— Давно ли вы знали об этом? — спросил Кейтан. Сейчас в нем полностью возобладал ученый. — И давно ли все это существует?
— Я знаю об этом только шесть лет. Но Старшие навели вас на хорошую идею относительно возраста всего этого. Поздравляю — вы получили право на вход во внутренний круг.
— Я благодарен за возможность, но… это же кража! Они похитили невероятные суммы, чтобы создать эту… параллельную цивилизацию, или как вы еще это называете. Как вам удается скрывать нечто настолько большое, не говоря уж о маскировке финансирования?
— Физически скрыть это было легко, — выпрямившись, ответил Малету. — Существует много неизведанных миров, Кейтан. Даже капсулиры, со всей их мощью, мало знают обо всем, что есть в Новом Эдеме и сколь многое он может предложить. — Малету отстегнул перевязь хумаака, чтобы отложить оружие. — Я бы не стал характеризировать данное финансирование, как «кражу». Я бы предпочел назвать это «сокрытием информации» от фискальных сторожевых псов в Сенате. Но вы не должны подвергнуть сомнению его цели. Деньги использовались по своему назначению: чтобы восстановить Республику Минматар. Старшие делают это лучше, чем когда-либо могла Республика.
— Деньги Федерации предназначались для восстановления Республики Минматар, — упорствовал Кейтан. — Это означает, что от них все еще зависят исходные территории и миллиарды людей! Политическому процессу, который имеет место быть сейчас, нужно дать шанс заработать.
— Ему давали шанс, — усмехнулся Малету. — И двести лет спустя мы лишь ненамного в лучшем положении, чем тогда, когда находились в рабстве, — за исключением тех, кому повезло стать капсулирами. Амаррский посол указал вам на это, помните? Не думаю, что он лгал.
Кейтан разозлился.
— Если бы Карин Мидулар слышала, что вы используете эти слова!
— Ха, Мидулар! — Брутор расхохотался. — Как и у вас, сердце у нее на правильной стороне, но она политический труп. Ее никто больше не воспринимает серьезно.
— Есть люди, которые нуждаются в Республике, а вы отказываетесь им помогать… отвергаете эту проблему!
— В чем проблема? Действовать на благо минматаров или спасать мертвую Республику? Моя работа заключалась в том, чтобы в последнем пункте удерживать дела в фокусе, пока Старшие не завершат организационную подготовку. Если б это требовало… как бы это получше выразиться, более… воинственных политических стратегий, то да, я признал бы себя виновным.
Но Карин облегчила положение, со своей бессмысленной политикой примирения с Империей. Примирение, ради Бога! Какой патриот с этим согласится?
— Вы подразумеваете, что ваша работа заключалась в том, чтоб саботировать попытки Мидулар помочь живущим здесь людям? — Сознание Кейтана захлестнул гнев. — По-вашему, Старшие не допускают и мысли о победе демократии?
— Кейтан, может ли демократия освободить рабов в Тронных Мирах? Может ли она уничтожить чуму коррупции, поразившую наших вождей? Сохранит ли она то, что осталось от старкманиров, или вернет нашей культуре нефантаров? Мы сохраняли достоинство, потому что люди, подобные мне, препятствовали ее идеям отравлять дух нашей расы, прежде чем мы стали образцовым примером неудавшегося государства.
Малету наклонился вперед, ухватил хумаак ближе к лезвиям.
— Демократия терпит неудачи, потому что она никогда не соответствовала нашему прежнему образу жизни, разрушенному проклятыми амаррами. Мы всегда следовали за Племенами, а Племена следовали за Старшими. Мы не можем отбросить то, кем мы были! Галленте, благослови их бог, наконец-то понимают, что их идеология неуместна практически нигде за пределами их собственных границ…
Он провел пальцами по рукояти оружия, лежащего на коленях, на миг задумавшись.
— И… недавние международные события предполагают, что им придется задуматься, что происходит, когда их идеалы отвергнуты в национальном масштабе. Я надеюсь, что Старшие учтут, сколь многим мы обязаны Федерации, когда придет время. Я бы так и сделал.
Кейтан вскочил и начал расхаживать возле стола.
— Это — безумие! Ну хорошо… прекрасно! Давайте допустим на мгновение, что я со всем этим согласился. И как именно я буду служить «голосом Старших» в Ассамблее? Что, черт возьми, я, предположительно, скажу им и Республике? Оставьте все надежды? Собирайте вещи и прячьтесь в укрытие? Анархия введет вас в землю обетованную?
— Вы узнаете, когда придет время, — ответил Малету, снова пристегивая хумаак и перекидывая перевязь через плечо. — Когда наступит точный момент и люди узнают, что Старшие реально существуют, они будут вдохновлены. Это возродит народные массы. Даже одного знания, что есть надежда, может быть достаточно, чтобы спасти этот провальный эксперимент, который вы именуете «Республикой», по крайней мере, на некоторое время.
Когда Малету поднялся с места, из ниоткуда возникла Амелина, чтобы помочь ему.
— Но примите совет, Кейтан, — теперь пути назад нет. Старшие избрали вас своим голосом, и это решение окончательно. Амелина, как бы прекрасна она ни была, столь же способна убить вас, как защитить. Тайна Старших должна сохраняться — не ради вашей Республики, но ради вашего народа.
Они оба повернулись к двери офиса.
— Никогда не забывайте разницы между этими двумя понятиями, — предупредил Малету.
|
